Рецензии на спектакли

Интервью, статьи

Ссылки:
«Эраст Фандорин»

Бориса Акунина просто поставили

В четверг в московском Молодежном театре состоялась премьера спектакля "Эраст Фандорин" по роману Бориса Акунина "Азазель". Один из самых громких проектов сезона на поверку оказался рядовым спектаклем. Слишком известна история Фандорина, считает корреспондент Ъ Марина Ъ-Шимадина.

В отличие от выпускников пансиона леди Эстер, которые превращались в выдающихся политиков, ученых и художников из убогих сирот, театральные и телевизионные версии романов популярнейшего Бориса Акунина рождаются под крылом славы своего папочки. Что из этого выходит — другой вопрос. О спектакле "Эраст Фандорин" в РАМТе начали писать и говорить задолго до его появления. Привлечение спонсоров, реклама на улице, в прессе и интернете — небывалая для обыкновенного репертуарного театра акция. Перед спектаклем у выхода из метро стояли девочки в фирменных майках театра и раздавали прохожим рекламные листовки и печатную продукцию фирм-спонсоров. В общем, снаружи — полный Бродвей.
Внутри все совсем по-другому: степенно и старомодно. Впрочем, господин Акунин нас предупреждал. Он не раз говорил в интервью и на пресс-конференции, что ему безумно надоел современный постмодернистский театр, с его превалированием формы над содержанием, с его иронической ухмылкой и переворачиванием пьес с ног на голову, называемым режиссерской концепцией. И ему хотелось обыкновенного простодушного театра, который бы увлеченно рассказывал приключенческие истории — как тогда, когда он был еще не знаменитым Борисом Акуниным, а маленьким Гришей Чхартишвили. Естественно, для возвращения в нежный возраст бывший Центральный детский театр — самое подходящее место.

Главный режиссер РАМТа Алексей Бородин рассказал автору полюбившегося ему романа "Азазель" о своем главном театральном впечатлении, вынесенном из старого МХАТа. Там в финале спектакля "Анна Каренина" на зал шел поезд. Это, конечно, не бомбардировщик в натуральную величину, но и его оказалось достаточно, чтобы строптивый беллетрист, до того отказавший не одному театру, согласился на постановку.
В результате поезд таки выезжает в конце первого акта. Кроме того, в спектакле есть два взрыва и несколько выстрелов. Каждый раз зал дружно подпрыгивает на месте и потом так же дружно смеется, потому что больше всего эти пиротехнические фокусы напоминают баловство уличных мальчишек, которые любят попугать прохожих. Есть еще пирс, с которого бросают в воду завязанного в мешок Фандорина. Раздается громкий плеск, актер Петр Красилов вылезает мокрым. На этом технические чудеса исчерпываются. Остается старый добрый Молодежный театр. Действие течет неспешно, со скоростью любимого господином Акуниным XIX века. Эраст Фандорин, только что убив злодейку Амалию Бежицкую, неторопливо раздевается и, снимая носки, напевает "Поедем, красотка, кататься". Остальные актеры (Нина Дворжецкая — леди Эстер, Евгений Редько — Бриллинг, Илья Исаев — Зуров) играют в традиционной манере психологического реализма, без тонкостей, но вполне добротно.

Спасибо художнику Станиславу Бендиктову: он вопреки пожеланию автора пьесы не стал дотошно восстанавливать старинные интерьеры, а придумал довольно остроумные условные декорации. Место действия угадывается по торчащему в окошке зданию. В Лондоне это, конечно, Биг-Бен, в Петербурге — колоннада, в Москве — старинный особняк. Пустое пространство сцены организуется лишь спускающимися с колосников окнами и дверями, которые движутся навстречу герою, который в это время старательно идет или бежит на одном месте.

Бег на месте — это рефрен спектакля, придающий действию необходимую для детектива динамику и необходимую для театра условность. На основе этого нехитрого упражнения построены целые пластические этюды. Сначала юный следователь бежит по служебной надобности от избытка сил и энтузиазма, потом, как в замедленной рапидной съемке, бежит от погони, а в конце, внезапно поседевший, бежит от переполняющего его горя.
Помимо этих театральных экзерсисов спектакль мало чем отличается от романа. Поэтому небольшая, но счастливая группка не читавших и не смотревших "Азазеля" зрителей, к числу которых принадлежала и я, оказалась в более выгодном положении — мы по крайней мере могли с интересом следить за сюжетом. Чем занималось большинство, не знаю. Наверное, сравнивало сценическую версию с любимой книгой. А это занятие неблагодарное — книга всегда лучше и, главное, больше, в спектакль все равно не поместится.
Смотреть "Фандорина", как "Гамлета", зная все наизусть? Тоже не выход: "Гамлет" кроме детективной истории все же рассказывает что-то еще. В "Фандорине" при большом желании тоже можно рассмотреть второй план — историю "как закалялась сталь" или "дьявольские силки прогресса". Но этим вторым планом никто особенно не занимается, ведь в детективе главное — сюжет. Так что в следующий раз уважаемому Григорию Шалвовичу придется сочинять новую пьесу и держать ее финал в строжайшей тайне до премьеры.


Марина Шимадина
Коммерсантъ, №83 (2452), 18.05.2002 г.