Рецензии на спектакли

Интервью, статьи


Ссылки:
«Эраст Фандорин»


Алексей Бородин:
Театр – не часть улицы, а часть дома

Спектакль РАМТа «Эраст Фандорин» вскоре получит продолжение. И притом — самое неожиданное!

Прошлой весной на сцену Российского академического молодежного театра вышел спектакль «Эраст Фандорин». Театральный «Азазель» отличался от телевизионной версии тем... гм... ну вот именно тем, чем обычно спектакль отличается от телесериала. К тому же это был спектакль детский. Уютная, наивная и веселая, как старая лукутинская табакерка, Москва с Императорским университетом и трактиром «Крымъ»; щеголеватый, деятельный, вызывающий восхищение юношества честолюбец Бриллинг (Евгений Редько), странная и печальная фигура леди Эстер (Нина Дворжецкая), семнадцатилетний Фандорин без страха и упрека (Петр Красилов); восхитительная легкость, с которой герои переходили с русского языка на английский и немецкий, страсть к освоению технических новшеств 1870-х, вплоть до печатной машинки «Ундервудъ», методичность Бриллинга и энергические действия юного детектива Эраста — все на сцене РАМТа обрело свой истинный смысл и пафос.
«Массовая литература» стала педагогической поэмой. Веселой, теплой и занимательной. Назидательность сюжета, его ясную мораль надежно скрыли наклеенные бакенбарды и темные очки — и ничто не мешало морали добиваться своих тайных целей. И выиграть игру.
«Фандорин» в детском театре обрел свое истинное место. Что и было оценено... Дебютант Петр Красилов, сыгравший юного Эраста, награжден за эту роль премией «Чайка». «Фандорин» РАМТа выдвинут на Госпремию.

«Новая газета» с живым удовольствием еще раз обсудила спектакль с его постановщиком Алексеем Бородиным. В конце беседы выяснилось: «фандоринский» цикл РАМТа в новом сезоне получит самое неожиданное продолжение.

– Алексей Владимирович, театру было весело работать над «Фандориным»?
– Да, очень! В этом спектакле уютно. В этом спектакле азартно играют и те, у кого небольшие роли: опытный московский сыщик Грушин, отчаянный гусар Зуров или даже степенный швейцар университета. Там ни на минуту нельзя было предавать саму историю ради ее эстетизации. Я говорил актерам: «Что самое главное в детективе? Детектив!».
Но в эту игру вписались и другие, тайные игры. У Акунина обыгран русский классический литературный контекст. У нас — театральный контекст. И тоже — русский классический.
Вот поезд, который идет на зал в конце первого акта, — это цитата из «Анны Карениной» в постановке Немировича-Данченко с Аллой Тарасовой. Я помню, как я, подросток, чуть не умер на мхатовском спектакле, когда этот поезд шел: три фонаря грозно надвигались на публику — и разъезжались... И сделан наш паровоз по чертежам того, мхатовского. Только тогда не было дымовых машин, а у нас они есть — поезд Фандорина еще и окутан паром!
Ужасно интересно было изучать игру в штос. И мы занимались этим серьезно! Мы ходили в казино «Golden Palace», нам давали мастер-класс штоса...

– Ну, «Golden Palace» на игру в карты у конногвардейца Нарумова вряд ли похож...
– Что вы! Там такой увлеченный главный крупье! Он очень научно ко всему подходит! Мы ксерокопировали энциклопедию азартных игр, нам прочли лекцию... И в этой сцене штоса зал — замирает. Иногда они играют, пока на самом деле кто-то не выиграет. Я сержусь за кулисами: сколько же можно?! Но зал почему-то следит за ходом партии...

– Мне кажется, ваш спектакль узаконил главную особенность «фандоринского» цикла: это ведь детские книги. Место Эраста Петровича — в одном ряду с Диком Сэндом и капитаном Бладом. Тем более что в этом-то именно ряду читающему русскому ребенку всегда так не хватало героев-соотечественников! Не хватало и Москвы, столь же условной и столь же «педагогически симпатичной», как Париж Дюма и Лондон Конан Дойля...
– Я поздно начал читать Акунина. И внутренне, скорее, сопротивлялся моде, чем следовал ей. Однако 17-летний Фандорин пленил меня именно внутренней независимостью от «общих мест» его времени: это очень важный мотив «Азазеля»! У мальчика есть нечто, остро ему интересное. Есть свои представления о жизни. Свой кодекс чести. Свой суд над собой.
И вот эта тема мне сегодня кажется очень важной.
Потому что сегодня устоять под напором времени, слышать его диктовки — труднее, чем двадцать лет назад. Вдруг всем стало предельно ясно, как надо жить. Сформировался четкий кодекс. И верят этой новой ясности куда искренней и куда пламенней, чем прежде.
А можно ли двигаться в этой жизни как-то по-своему? Мне кажется, самое интересное находят те, кто вышел из строя целеустремленных.
И как сегодня жить так, чтоб не стать ни рядовым абордажной команды, ни брюзжащим, бессильным наблюдателем с социальной обочины?
Вот юному Фандорину удалось и то, и другое. Пройти между двумя крайностями помогает культура. Она держит. Она тренирует душу.

– О чем довольно давно не принято говорить вслух. И оттого обновленное общество часто напоминает ребенка, которого уже десять лет воспитывает улица...
– Возможно. Но театр я рассматриваю не как часть улицы, а как часть дома!
Особенно этот театр. Так он все-таки устроен, что мы всегда хотим что-то сказать детям. О чем-то предупредить и от чего-то уберечь. И демаркационная линия между добром и злом в детском театре прочерчена... может быть, менее изысканно, чем во взрослом. Но — более прямо.
У театра «для юношества», условно говоря, есть еще одна черта: именно в этом возрасте вечер, проведенный в театре, может перевернуть душу. Не надо обольщаться и думать, что это произойдет со многими. Но это все же происходит.

– Последний по времени роман Акунина «Пелагия и красный петух» обсуждать не хочется: он представляется самым неудачным у автора. И необъяснимо претенциозным для него: культура держала-держала, да не удержала, допустила до скверно скроенного евангельского самострока. Но оставим «Пелагию»... Какие романы Акунина вы любите?
– В «фандоринском цикле» — «Смерть Ахиллеса», «Коронацию». И очень мне симпатичен роман «Любовник смерти»: помните, Фандорин в начале 1900-х спасает мальчика Сеньку с Хитрова рынка?

– Вот еще один «герой-подросток» — Сенька, сирота и «шестерка» московской «бандитской колоды». При лихой занимательности «хитровского»-«кладоискательского» романа там есть о чем предупредить и от чего уберечь зал РАМТа-2003. Вы не хотите продолжить «фандоринский» цикл?
– Хотим... Собственно, мы и продолжаем. Вот у меня на столе рукопись новой пьесы Акунина. Это не инсценировка одного из романов. Это пьеса о Фандорине, написанная специально для нашего театра. Она называется «Инь и Ян». Автор считает, что пьеса готова — но и не готова... Впрочем, в подробности я пока углубляться не могу. И не буду.

– Это Фандорин на Востоке?
– Это Фандорин, вернувшийся с Востока. Это Москва начала 1880-х. Там впервые появится его камердинер Маса. Нет, ничего больше не рассказываю. Но если спектакль, дай бог, будет — он будет камерным. И будет совершенно непохож на первый.


Елена Дьякова
Новая газета, № 21, 24.03.2003 г.

Copyright © nizina-irina.narod.ru.

Сайт создан в системе uCoz