Рецензии на спектакли

Интервью, статьи

Ссылки:
«Самоубийца»

Не до смеха

Что-то сродни легкому разочарованию испытала недавно часть театральной критики на премьере РАМТа "Самоубийца" в постановке Вениамина Смехова. Ждали провала, ведь после появления его предыдущей режиссерской работы "Прости нас, Жан-Батист!" в "Мастерской П.Фоменко" приговор был вынесен вроде бы окончательный и обжалованию не подлежал. Другой, получив такую трепку, с театром вообще бы надолго завязал, раны зализывал. А наш герой решил клин клином вышибать, немедля предъявив публике новый спектакль, в целом внятный, порой смешной, хотя и не ставший событием.

Впрочем, по части событийности пьесе Николая Эрдмана всегда не очень везло. Даже странно, такой самоигральный – "ставь – не хочу" – материал не дается театру. Этот крепкий орешек Николая Эрдмана в свое время "били-били – не разбили" ни Валентин Плучек, ни сам Юрий Любимов – современники автора, ни Роман Козак. Успех нынешнего прочтения объясняется тем, что Смехов ни в какие дебри абсурдизма не полез, сатирой почти не увлекся, а искал природу юмора драматурга прежде всего в языке, в блеске реприз и парадоксов. Текст зазвучал словно заново – ненатужно и броско. Режиссер попытался прочитать пьесу не столько как гражданскую и политическую сатиру, сколько как человеческую комедию, смешную и трогательную одновременно. Комедию про несчастного индивида, опять не вписавшегося в крутой поворот отечественной истории. И хотя реверанс в сторону роковых 30-х очевиден: здесь и костюмы стилизуют (художник Мария Данилова), и кинохронику исправно крутят, и маршируют бодро, и какие-то синеблузочные интермедии разыгрывают (правда, несколько утомительные), – суть спектакля не сводится к смакованию модного ретро. Здесь другое – желание пробиться к природе человеческих страхов, взвинченных в эпоху тоталитаризма.

Хронический безработный Подсекальников, муж и зять, пуще смерти боится обнаружить несостоятельность перед своим маленьким семейством. Больше того, не хочет, и все тут (!), быть "в массу разжалованным человеком", жить "для одной статистики". Причем доказать свою человеческую значимость он готов даже с помощью... самоубийства. Вот такая диковатая логика. К тому же постоянная переменчивость психологических состояний – от робкой надежды на возвращение "незабвенной жизни" до трагикомического отчаяния, на смену которому в конце приходит острое желание просто жить. Жить независимо от любых политических игр и смен режимов.

Сыграть такого героя – задача непростая даже для опытного актера. Алексей Розин замечательно с ней справился. Кажется, он словно рожден для роли Подсекальникова. Он цепко держит сверхзадачу роли и играет затравленность маленького человека на тонкой грани юмора и серьеза, лирики и эксцентрики. Этого объема, к сожалению, нет в работах его партнеров, за исключением Ирины Низиной в роли Маши. В дело пошли плакатные краски, нарочитая театральность. Отовсюду полезли таганковские штучки-дрючки, нагромоздилось несколько финалов... И все же хорошо, что над Театральной площадью будет теперь витать дух печального остроумца – Николая Эрдмана.


Елена Сизенко
Итоги №15/513, 10.04.2006 г.