Интервью, статьи

Рецензии на спектакли

Ссылки:
«Идиот»

Ирина Низина:
Мне интересно попробовать всё

Язык, на котором говорит со своим зрителем Режис Обадиа, не может быть непонятным или недоступным, потому что это язык тела. Российским театралам экспрессивный культовый хореограф хорошо известен по постановкам «Весна священная» и «Play Back». Все, кому довелось видеть работы Обадиа, отмечают высочайший уровень мастерства творца. Однако истинному художнику не свойственно останавливаться на достигнутом. Наверное, это можно назвать одной из причин, по которым хореограф захотел, чтобы его танцующие актеры заговорили.

Бытует мнение, что на стыке жанров часто рождается гениальное. До премьерного показа «Идиота» по Ф.М. Достоевскому в Российском академическом молодежном театре осталось совсем немного времени, но репетиционный процесс по-прежнему идет напряженно. Обадиа оттачивает и шлифует движения, повторяет текстовые эпизоды. Однажды решив, что сможет осуществить синтез драматического искусства и хореографии, он добивается от актеров четкого резонанса пластики и внутреннего состояния персонажа. Декорации в спектакле просты, сцена не загромождена ненужной атрибутикой. Главное, считает режиссер, чтобы слова стали естественным продолжением движения. Подобных тренингов в театре еще не было. Актеры даже затрудняются определить, что сложнее - работать со словом или владеть телом, осваивая хореографические трюки. Одно очевидно: не так-то просто произносить пламенные диалоги после танцевальной части спектакля.

Актриса Ирина Низина говорит, что Обадиа великолепно чувствует Достоевского, дышит с ним одним воздухом. С ней, исполнительницей роли Настасьи Филипповны, в перерыве между репетициями состоялся небольшой разговор о проблемах и преимуществах жанровых экспериментов, о моментах постижения характера и поступков героев. Кстати, роль роковой Настасьи Филипповны досталась Ирине Низиной не случайно, можно сказать, по иронии судьбы. В 2002 году она получила театральную премию «Чайка» в номинации «Роковая женщина» (спектакль «Эраст Фандорин»).


– Ира, как вы считаете, почему снова возник интерес к «Идиоту» Достоевского? Казалось бы, не так давно «отзвучал» целый сериал по этому произведению...
– Я сама часто задаюсь вопросом, почему вдруг в один год появляются сразу несколько постановок Чехова или Шекспира, как будто есть законы, по которым возникают подобные волны. Наверное, существует потребность в высказывании той или иной мысли в то или иное время.

– Что вы хотите сказать своей ролью?
– Моя Настасья Филипповна не будет похожа, например, на ту, которую играет Лидия Вележева - просто потому, что мы разные. Исполнение роли зависит от натуры. Я буду рассказывать о своей героине по-своему. Персонаж нельзя играть, не пропуская его через себя, через свои знания, боль. Я буду говорить о том, что знаю.

– То есть вы создаете образ исходя из личного жизненного опыта?
– Не только. Нужно еще уметь переживать состояние другого человека как личное. Одного опыта не хватает.

– Есть какие-то черты, которые сближают вас с Настасьей Филипповной?
– Что-то есть, конечно: такая же ранимость, например. Я тоже часто бываю эксцентричной, мне свойственна разбросанность чувств, резкая смена настроений. Но я не обладаю смелостью Настасьи Филипповны, не могу так резко менять свою жизнь.

– Как вам досталась эта роль?
– Я сама решилась предложить себя на нее. Дело в том, что буквально в последний момент перед началом репетиций обстоятельства жизни у актрисы, которая должна была играть Настасью Филипповну, резко изменились. А мне давно хотелось попытаться соединить в одной роли и драматическое, и пластическое решение. До этого я видела две работы Обадиа и была просто в восторге от них. Кроме того, всегда увлекалась модерном: это мое хобби. Занималась современной хореографией. Режис разрешил мне попробовать, пригласил на встречу с уже утвержденными артистами, и я начала работать.

– В спектакле пластика дополняет драматическое начало или лидирует?
– Она точнее передает эмоциональное состояние. Причем я имею в виду не только свою роль, но и решение спектакля в целом. Весь роман рассказывать долго и сложно, а Обадиа многие сцены передает на уровне чувств. Режис говорит, что когда накал танца достигает предела - хочется, чтобы появился текст. Что пластика рождает еще что-то, после чего актер должен говорить.

– Не боитесь, что роль Настасьи Филипповны наложит отпечаток на вашу судьбу?
– В жизни я не роковая женщина. Может, потом стану. Действительно, иногда ловлю себя на мысли, что роли накладывают отпечаток на судьбу, поскольку их пропускаешь через себя. Я стараюсь разделять жизнь и сцену. Но некоторые ситуации люблю провоцировать. В этом смысле я азартна.

– Как вы думаете, героев Достоевского можно встретить сегодня?
– У Достоевского нет ни одного нормального человека. Подобное состояние характерно для людей очень чувствующих, ранимых. Их очень много и сейчас, просто они пытаются спрятаться за быт, за работу, за семью. Но если заглянуть внутрь... Я ведь тоже ранима, но закрываюсь, потому что иначе тебя надолго не хватит. А есть люди, которые, как говорится, живут без кожи. Их часто называют сумасшедшими. Я знаю таких людей, они быстро сгорают, ломаются.

– Какие роли, на ваш взгляд, могли бы раскрыть новые грани вашего «я»?
– Мне очень нравятся мужские роли. Я с удовольствием сыграла бы в «Макбете». По-моему, я хорошо чувствую Гамлета. Но если начистоту, то мне нужно основательно посидеть, подумать о своих ролях. Наверное, потому во мне так сильно желание пожить некоторое время в Тибете.

– Именно там?
– Да, я много читала о Тибете, и меня туда тянет. Хотелось бы побыть вне времени, вне людей. Я, в принципе, увлекающийся человек. Люблю джаз, модерн. Люблю кататься на лошадях, хочу выучить испанский, хочу написать сценарий о человеческих отношениях, сняться в очень нестандартном кино. Одно время я сгорала от желания уехать в Китай, чтобы стать лучшим дегустатором чая. В жизни мне интересно попробовать всё.


Валентина Юрченко
Ваш досуг, сентябрь 2004 г.