Интервью, статьи

Рецензии на спектакли

Ирина Низина:
Мечтала стать зоологом, а стала актрисой

Галерею обаятельных женщин-милиционеров на наших телеэкранах пополнил новый персонаж – Дарья Шевчук из сериала «Бешеная». Она умна, сексуальна, спортивна, умеет метко стрелять и владеет боевыми искусствами. Она раскрывает убийства и противостоит преступным группировкам, а когда видит бандитов – то просто звереет. Главную роль в сериале «Бешеная» сыграла Ирина Низина.

– Ирина, чем вам запомнились съемки в сериале «Бешеная»?
– Моя героиня – бесстрашная суперженщина, красавица-опер, с обостренным чувством справедливости. Кто-то из журналистов уже написал, что ради «Бешеной» я полгода осваивала восточные единоборства, училась стрелять. А на самом деле в сериале не так много места занимает стрельба и боевые искусства. Всему этому я училась по ходу съемок. Большую часть времени моя героиня занята логическими рассуждениями. Мне было интересно попробовать себя в новом для меня жанре, правда, времени «чтобы обдумывать образ» было немного. Как только меня утвердили на роль, сразу начались съемки. Я отталкивалась от того, что написано в сценарии, потому что не читала романы Александра Бушкова. Могу сказать, что у нас была замечательная команда. Особенно зажигательно себя вели Саша Стефанцов и Георгий Дронов, которые постоянно хохмили и юморили на площадке, от этого рабочее напряжение съемок сглаживалось.

– Вы с детства хотели стать актрисой?
– Нет, в детстве я собиралась стать зоологом, орнитологом – очень любила животных и птиц. В свободное время ходила в кружок юннатов, переписывалась с журналом «Юный натуралист» – задавала им вопросы, а они мне отвечали и даже печатали на своих страницах мои письма. В то время, когда мои подружки зачитывались любовными романами, я читали книжки о животных, прежде всего моего любимого Даррелла. Я смотрела все программы о животных по ТВ и мечтала о научном поприще. Еще в юности я очень сильно увлеклась лошадьми. Но параллельно с этими увлечениями по настоянию родителей я закончила музыкальную школу. Потом у нас в Одессе открылась студия киноактера. Я пришла в нее в 7-м классе и отзанималась там три года. Мы изучали сценическую речь, движение, актерское мастерство. В 10-м классе надо было определяться с моей дальнейшей судьбой. Мои родители музыканты, и они видели во мне прежде всего певицу – я неплохо исполняла эстрадные и джазовые песни. Я поступила на подготовительное отделение при одесской консерватории, отзанималась там два с половиной месяца, а потом подружки позвали меня поехать в Москву поступать в театральное. И я решила поехать – за компанию.

– Нелегко, наверное, было решиться уехать из родного города?
– Да. Я была очень домашняя девушка. Мне родители не разрешали даже в походы ходить. Я втайне от них на бабушкины деньги купила билет на поезд, потом упросила их «благословить мою авантюру».
Когда приехала в Москву, то стала «ходить по институтам» – у меня был выбор: ВГИК или ГИТИС? Но во ВГИКе перед этюдами ребята, с которыми я познакомилась, предложили мне покурить травку – причем так настойчиво, что я в силу своей наивности испугалась. Я ушла из ВГИКа и больше туда не вернулась, а поступила в ГИТИС к Алексею Владимировичу Бородину, «вскочила в последний вагон». После окончания института я пришла работать в РАМТ. Вся моя жизнь связана с этим театром. Хотя для меня это несколько странно. Я очень ценю свободу, которую репертуарный театр не дает. Но на данный момент меня все устраивает: мои роли, мои отношения с коллегами и моим мастером.

– Трудно было в Москве «пускать корни»?
– Вплоть до 4-го курса я и не думала «пускать корни» в Москве. Меня очень тянуло домой. Особенно тяжело было первые два года, когда я жила в общежитии.
Я не очень компанейский человек, в чем-то закрытый. А жизнь в общежитии ужасно беспардонна. Ты не можешь уединиться, отдохнуть. И если твоей соседке по комнате хочется, чтобы к ней пришли гости – они придут и останутся на полночи, и ты с этим ничего не сделаешь, даже если тебе хочется спать и утром рано вставать.
Был случай, когда ко мне в комнату, где пустовала одна кровать, буквально ломились однокурсники — они требовали, чтобы я пустила переночевать какого-то иностранца. Мне это было так дико, что я закрыла голову подушкой и плакала от бессилия и обиды. В общежитии у нас жило очень много афганцев, и они вели себя по-хозяйски. Занимали всю кухню, постоянно что-то готовили. Приходилось отвоевывать место у плиты. Сейчас я все это вспоминаю с улыбкой и понимаю, что это был интересный опыт для девочки из хорошей обеспеченной семьи. Где бы я еще узнала такую жизнь! Через два года я стала снимать квартиру, и мне стало легче.

– Когда актерская профессия стала приносить реальные заработки?
– Зарабатывать я начала со второго курса института, когда стала ведущей конкурса «Песни России». Был такой проект в стиле «Алло, мы ищем таланты». Мы ездили по разным городам, и я вела это огромное мероприятие: спускалась по высокой лестнице в роскошном платье от Нины Ричи или Кристиана Диора, представляла участников конкурса, членов жюри и спонсоров. Очень непросто было правильно называть, а то и выговаривать все имена и фамилии, особенно если конкурс проходил, скажем, в Башкирии. Но еще сложнее было удерживать внимание зала, в котором сидит 800 человек. Но все это у меня неплохо получалось, и мне моя работа нравилась.

– А в рекламе снимались?
– Как же без рекламы! В то время это были для меня неплохие заработки. Где я только не снималась. Я рекламировала все – от молочных продуктов до бытовой техники. Этот период вспоминать мне не очень хочется. Ведь актер всегда мечтает о «настоящей» работе. Но когда я снималась в рекламе, кино в нашей стране «лежало в коме».

– Вы влюбляетесь в партнеров по сцене и съемочной площадке?
– У меня всегда присутствует творческая влюбленность в партнера. Причем как в женщину, так и в мужчину. В таком состоянии – открытости и доверия – лучше выражать самые сокровенные вещи.

– Какие главные черты вашего характера?
– Расточительность. Я очень люблю зарабатывать деньги, и я очень люблю их тратить. Люблю покупать одежду, аксессуары, обожаю сумки и обувь.

– Какого стиля одежды вы придерживаетесь в повседневной жизни?
– Мне нравится спортивный стиль. Я широко шагаю, и мне должно быть удобно, поэтому спортивные костюмы – это моя страсть. А еще люблю самые разные платья: классические, нестандартные, странные.

– С каким животным вы себя ассоциируете?
– Я никогда не думала об этом. В институте на наших этюдах, когда все изображали кошечек и собачек, я изображала медузу. Но я не медуза. Просто мне хотелось выбрать что-то необычное. У меня была юбка. Я натянула ее на шею и показала старую умирающую медузу. Этюд, правда, получился бездарный, плоский.

– Какую музыку вы слушаете?
– Я очень люблю классический джаз. Бывают такие моменты, когда я думаю, что если не послушаю музыку, то умру. Это любовь у меня с детства. В нашем доме всегда звучал джаз. Папа работал в ресторанном и клубном бизнесе, исполнял эстрадные и джазовые хиты. А вот классику не слушаю, ей я пресытилась в музыкальной школе.

– У вас есть хобби?
– Я увлекаюсь фотографией. В самом начале я ходила и снимала все, что попадалось на глаза. Мне нравился сам процесс, но, трезво оценив снятое, я понимала, что это все не очень интересно. Потом было много работы, и я не брала фотоаппарат в руки. Но недавно опять стала ходить с камерой и щелкать. Я люблю снимать неживые предметы – камни, структуры, материалы, заброшенные дома, окна, двери. У меня целая коллекция таких снимков. В этом году ездила отдыхать на родину, где фотографировала одесские дворики.

– А какие типичные одесские качества вам свойственны?
– А что это такое?

– Чувство юмора, веселость.
– У меня с чувством юмора проблемы. Я не умею рассказывать анекдоты, и шуток в моем разговоре не очень много, больше иронии. Жизнь я воспринимаю довольно трагично. Как говорит мой папа: «У тебя на лице запечатлена вся скорбь еврейского народа». Но трагическое мироощущение заключается не в зацикленности на «вечных вопросах», а в том, что за любой радостью и весельем я ощущаю второй план...


Татьяна Медведева
Вечерняя Москва, 13.09.2007 г.